И тогда простертые крылья, загнутые на концах, темно-бархатные, с четырьмя слюдяными оконцами, вздохнули в порыве нежного, восхитительного, почти человеческого счастья.
В. Набоков

Ветер крадёт наши души, когда мы выходим на трибуны, чтобы высмеять небрежно одетую вечность. Знаешь ли, такое случается, когда ты вдруг перестаёшь верить в скорость. Всё распадается на мельчайшие острые частицы (попробуй остановить – мышеловка захлопнется). Но нет ничего страшнее расщепления собственного я. Множество личинок, не дотягивающих до личностей, танцует на синем экране завтрашнего дн(а).

Я поднимаю голову, чтобы оскорбить небо насмешливым взглядом. Пронзительная истина ударяет в затылок, а облака чернеют от тлетворного дыхания загадочной блудницы. Заражённая завистливой яростью, она срывает с прохожих шляпки, развязывает шейные платки и превращает случайного созерцателя в камень. А за спиной раздаётся звонкий смех ребёнка – космос, пожирающий хаос.

Ты думаешь, ветер – всего лишь шутница? На самом деле она та ещё правдорубка: бесцеремонно бросает твоё тщедушное тело в объятия смуглолицей жизни. Её потрёпанное подвенечное платье расходится сзади, но, невеста, ослеплённая случайной ненавистью, предпочитает не замечать подобных мелочей… Быть может именно в этом обличье и придёт твой
ч ё р н ы й ч е л о в е к, чтобы заказать реквием.

Я продолжаю идти, танцы заканчиваются – выступает хор. Дирижёр, конечно, давно сбежал: «Вы чертовски очаровательны, но так бездарны!» Смотрю на осиротевшие деревья и пинаю мёртвые листья. Какое поразительное сходство между эгоистом поневоле и пожухлым отпрыском инфернальной осени! Разница не менее удивительна: они оставляют после себя новую жизнь, а мы… а что мы?

Уверенные руки снова и снова открывают ящик Пандоры и улыбаются – так ослепительно, будто только что совершили подвиг. Шёпот личинок стихает. Я сажусь перед ними на корточки, смотрю в микроскоп и вижу… как зарождается надежда.

шаман в космосе

ПредыдущийСледующий